Чистосердечное признание …

Часть 2. Начало истории

«Очень просто начинать новое дело: нужно только обладать определённым нахальством и не понимать куда суёшься. А как понял – беги…»

Акад. Б. Раушенбах

Неожиданное решение (июль 1989)

В первых числах июля 89 года, я вновь отправился в Петрозаводск. Уже был опубликован закон об общественных организациях, и в тризовской переписке обсуждалась проблема создания Ассоциации. С собой я взял уставы двух разных общественных организаций, которые удалось найти (Интернета тогда не существовало). В это время Генрих Саулович уже болел, и на конференции его не было.

Вопрос о создании Ассоциации был поставлен на втором заседании. Я вылез на трибуну со своими предложениями по Уставу и попал в группу, которая должна была объединить разные предложения в приемлемый проект Устава. Туда входили Валерий Цуриков, Злотин-Зусман, Литвин-Герасимов; кажется, что был кто-то из юридически образованных людей, кажется, Новосельцев. Не помню, был ли кто-нибудь ещё в этой группе.

Конечно, Почётным Президентом Ассоциации был единогласно избран Генрих Саулович. Вторым избираемым членом синклита Ассоциации должен был избираться редактор печатного органа. Борис Злотин, который в момент голосования вёл заседание, почувствовал, что из зала будет выкрикнута его кандидатура, и сделал упреждающий ход, – он назвал меня, хотя никакого предварительного разговора у нас с ним не было. Да знаком с ним я был не слишком близко: слушал его семинар в Пензе и был на нём достаточно активным. Я уже не помню, чем именно Борис мотивировал своё предложение, кажется моим высоким общекультурным уровнем.

Отчётливо помню своё состояние в этот момент: в голове у меня была полная пустота, не было никаких мыслей. Кажется, промелькнули неопределённые мыслишки, даже скорее ощущения: "Наконец-то, кончится это проклятый Буран... А как я расскажу об этом Рите?"

Я медленно поднялся со своего места в зале, прошёл на сцену и... согласился. Никогда в жизни, ни ранее, ни позже мною не принималось столь немотивированного, но столь важного по своим последствиям решения. Голосование дало мне три голоса против при пяти воздержавшихся из 158 голосовавших.

Конец конференции, первое заседание Совета в Пз-ске сейчас вспоминаются неотчётливо: вероятно, я просто трусил перед неопределённым будущим и пытался защититься, не думать об этом.

На учредительной конференции в Совет Ассоциации выбрали, пожалуй, самых авторитетных людей, которые были в тот момент в тризовской общности: исполнительным директором стал Виктор Ладошкин из Новосибирска, членами Совета Валерий Цуриков, Борис Злотин, Смён Литвин, Владимир Герасимов, Саша Селюцкий, Геннадий Иванов, Игорь Викентьев, Волюслав Митрофанов, Игорь Вёрткин и Люба Кожевникова. Членами ревизионной комиссии были Саша Любомирский и Лёня Каплан

К моему удивлению, дома встретили моё решение спокойно. Во-первых, я не собирался бросать работу немедленно ("Авось рассосётся помаленьку..."). Во-вторых, жена видела, каким опустошённым я приходил с работы, как я маялся последние годы, когда до меня, наконец-то, дошло, что этот проклятый Буран уже никогда никуда не полетит и всё, что было сделано для него – напрасный труд. До конца года мне предстояло окончить какую-то внутреннюю тему, и я как-то отодвинул из головы мысли об уходе с работы.

Патология (июль 89 – январь и весна 90 )

«Хоть и жаль воробья нам весёлого,

А пропал воробей поделом:

На свою воробьиную голову

Сам он вызвал и бурю и гром"

Литовская народная сказка в переводе С. Маршака,

В конце ноября в Питере проходил первый после создания Ассоциации Совет. На него приехал ГСА. Я выступил с предложением "профессионально-ориентированной" модели Журнала, который должен был быть рассчитан на разработчиков, преподавателей и пользователей ТРИЗ, т.е. людей получивших, по крайней мере, начальное тризовское образование. "Не следует каждую статью начинать с утверждения, что «МПиО это бяка, а ТРИЗ – хорошо», надо писать для своих коллег, которые давно уже знают об этом". Это несколько запальчивое высказывание стало моей серьёзной тактической ошибкой,– нельзя было пародировать стиль Генриха, он этого никогда никому не прощал. Пока я докладывал, аудитория благожелательно комментировала происходившее, и ничего не предвещало дальнейшего развития.

ГСА взял слово сразу после меня и необычайно резко заявил, что "такой журнал никому не нужен, его не должно быть и он не будет никогда издаваться", что основной целью издания должны быть популяризация ТРИЗ и привлечение новых членов. Причём он говорил это не в сослагательном наклонении («надо бы, чтобы..), и даже не в утвердительном, а в "приказном" («Журнал обязан…»).

Несколько сконфуженный таким поворотом дела, я все же заявил, что если мы хотим развивать ТРИЗ, то нам следует делать научный журнал. Обсуждения альтернатив фактически не было, но кто-то предложил поставить вопрос на голосование. Из 12 присутствующих, на моей стороне оказалось 8, при 2-х против (Вёрткин и Селюцкий) и 2-х воздержавшихся (Митрофанов и Ладошкин). Я уехал в сознании своей правоты и продолжал деятельность в рамках своей концепции журнала: мужики из Совета были на моей стороне.

На следующем Совете в Минске в апреле следующего года возникла ещё более нелепая ситуация, но уже в "зеркальном" виде: потерпевшим оказался я. Перед самым отъездом, я краем уха "подцепил "слух о том, что большая типография в обнинском ЦИПК Минатомэнерго не имеет заказов и, если мы "все" сможет организоваться и загрузить её заказами, то и "Журнал ТРИЗ" можно будет там печатать (наивный наивняк!). Это было время начала издательского бума, цены на бумагу ещё не взлетели до небес, и спрос на книги был ещё страшный. Я предложил создать издательскую фирму, в которой члены Совета должны были помогать мне в комплектации портфеля издательства, а на заработанные деньги можно было бы издавать не только "Журнал ТРИЗ", но и прочую тризовскую литературу.

Тут-то я и «попал под бульдозер» Альтшуллера: "Именно этого-то я и ждал! Не позволю превращать ТРИЗ в коммерческую дойную корову! Чистое дело не должно делаться грязными руками!" – и т.д. и т. п., причём этот разнос шёл под одобрительный ропот аудитории. Один Борис Злотин почти кричал, что Кирилл прав, что браться за это дело необходимо. Уже потом, через несколько лет, он выговаривал мне за то, что поспешным отказом я "предал доброе дело".

Правда, какое бы решение ни принял Совет, никаких последствий моё предложение и не могло бы иметь, - по приезде из Пз-ска узнал, что типография уже заключила договоры с издательством "Юридическая литература" и стала печатать различные кодексы.

Тем не менее, в Минске ГСА пообещал мне написать обращение к читателям, которым я планировал открыть Журнал. Договорились и о том, что на летней встрече в Миассе редколлегия (практически тот же Совет) сверстают первый номер.

«Каким ему быть, нашему маленькому...» ( начало – середина 90 года)

Проблемы стиля

«Стиль это человек»

Гюстав Флобер

Уволился из своей «Технологии» 1 января 1990.

Долго выбирать конкретный прототип издания не пришлось. Всю жизнь любил и выписывал "Химию и Жизнь", которою считал и, остаюсь при этом мнении и до сего момента, образцом научно-популярного журнала. Если бы мне понадобилось определить стиль этого журнала, я бы сказал: "Химики о своих проблемах для химиков других специальностей, без "звериной серьёзности" и так, чтобы было понятно и «умным» не-химикам".

Уже тогда я понимал, скорее чувствовал, что ТРИЗ является универсальным научным направлением и что для писания научных работ в области ТРИЗ не нужно создавать какой-то узкоспециальный язык, но, с другой стороны, имеющимися терминами типа "идеальность", "динамизация" "согласование", "веполь" и т.п., не более полутора-двух десятков, нужно и можно пользоваться без сносок и пространных разъяснений. Во всём остальном, стиль журнала должен был быть «достойным».

Отрываясь от хронологического изложения, хочу описать, как в первые годы издания вырабатывались принципы отношения с читателями и авторами.

«Мой читатель – чаще всего инженер, человек не глупее меня, он получил сравнимое со мной образование, но он не знает того, о чём идёт речь в этой статье. Ему надо рассказать об этом материале так, как я хотел бы услышать это сам или прочесть в нормальном журнале типа ХиЖ или Scientific American. Никогда не следует «облегчать» ему понимание материала – он разберётся сам». Опыт показал, что я несколько завышал планку восприятия читателей, их естественнонаучный уровень, особенно когда среди них появилось много педагогов. Однако в этом не было ничего страшного, – мне всегда казалось, что «лучше тянуться вверх, чем жевать тряпку». Как мне кажется сейчас, что читатели хорошо воспринимали стиль изложения в журнале.

Отношения с авторами, конечно, были сложнее, чем с читателями. «Я не должен быть глупее моего автора, – если он что-то изобразил на бумаге, значит, я смогу это понять и передать моё понимание читателям». Если отбросить шизоидов и мистиков-философов, существующих в почте каждого печатного органа, отношения с «нормальными» авторами чаще всего складывались по такой схеме: читаешь первый раз присланную работу и не понимаешь ничего; через день-два возвращаешься к ней, – начинает потихоньку выступать «зерно», с третьего раза уже начинаешь понимать, что именно хотел сказать автор.

Беда «нормальных» тризовских авторов, как правило, заключалась в низкой языковой и мыслительной культуре. 90% присылаемых статей в присланном виде были «непечатными» по причине «в голове много, а на двор не могу». Обычно автор писал обо всём, что знал и делал в ТРИЗ.

Мои письма авторам были большими и развернутыми. Строились они по такому плану:

- «Да, Ваша мысль о … очень интересна…

- но, не кажется ли Вам, что ….. , потому что…

- СМТЗ (с моей точки зрения) тут следовало бы…

- страницу Х, абзац Y – лучше было бы изложить так..., а абзац Z - так…. Кроме того, в статье нет выводов и…;

- Ваш материал очень велик – его размер 1,5 авторских листа, а максимальный размер статьи в Журнале 0,75 а.л.,- давайте сокращать: …»

Иногда объём моего первого письма достигал полвины – трети объёма исходного материала. Окончательный вариант, который должен был идти в набор, переписывался мною практически целиком, и, чаще всего, авторы соглашались с такой правкой.

Попадались и «упёртые». Осталось неприятное воспоминание о работе с Виктором Феем, ближайшим учеником ГСА, и его статёй «В поисках идеального вещества» в №№ 1 и 2 Журнала [1,2].

Комментируя ситуацию с этой публикацией уже сейчас, с высоты накопленного редакторского опыта, я бы мог сказать следующее.

Во-первых, статья была «ни о чём»: понятие идеального вещества оказалось «пустышкой», лишенной реального «тризовского» содержания.

Если исходить из буквы альтшуллеровского описания исходной категории Идеальности то идеальным следовало бы назвать вещество «которого нет, а действия (функции), присущие ему, присутствуют». Но вещество-то не имеет, не может иметь самостоятельной функции – это объект, на который может быть направлено какое-то действие. Фей трактовал идеальное вещество расширено, как своеобразную «палочку-выручалочку» и попытался набрать примеры, доказывающие универсальность применения воды. К сожалению, иллюстрирующие материалы были не из научных и технических а, как сказали бы сейчас, масс-медийных средств информации. Во-вторых, статья была написана дилетантом: автор пользовался обыденными, «домохозяйковскими» представлениями, например, о том, что газы - азот, кислород, благородные - не сжижаются, вода абсолютно не сжимается, путал теплоты фазовых переходов с температурами этих переходов; многие приводимые примеры ничего не доказывали, а вот с самыми интересными, аномальными свойствами воды он не был фактически знаком. Короче, статья вызвала у меня активную отрицательную реакцию. На своё письмо-рецензию я получил ответ, содержание которого можно было бы выразить так: «Не тебе меня критиковать и, вообще, не лезь-ка ты с кувшинным рылом, да в калашный ряд … ». Кто-то из «старших» тризовцев, которому я пожаловался, посоветовал не рыпаться, а печатать, как есть, поскольку всё, что делалось в Баку имело визу ГСА. Я всё-таки исправил основные несообразности типа несжжижающихся газов, разделил теплоты от температур и дал статью почти без комментариев в двух первых выпусках Журнала, о чём сейчас и жалею. При последующей работе такой редакторской «бесхребетности» я не допускал, скорее я был «редактором-самодержцем».

К моему удивлению, комплектация первых двух выпусков оказалась довольно простой: практически у всех членов Совет Ассоциации в «ящиках письменных столов» были материалы для публикации. В фундамент первого номера, без всяких трудов с моей стороны, легли статьи Герасимова-Литвина [3] и Злотина-Зусман [4], Лёни Каплана [5], Ингриды и Юлия Мурашковских [6].

Скоро стал поступать и самотёк. В общем, оказалось, что у нашего журнала проблем с исходным материалом в течение всего периода издания не существовало: заканчивая вёрстку очередного номера, я уже имел достаточное количество рукописей для следующего. Это означало одно: мы (скоромно – мы - Sic!) правильно выбрали направление издания, “Журнал ТРИЗ” стал необходимым для тризовской общности, а членам этой общности было, что сказать друг другу.

Тяжёлые роды ( январь 90 – апрель 91)

Повитухи: Игорь Крылов, Рафат Хамитов

Следующим сложнейшим этапом, перевалом, который необходимо было преодолеть во что бы то ни стало, была необходимость освоить технологию редакторско-издательской деятельности. Конечно, это было бы проще всего сделать с помощью доброжелательного человека в редакции одного из существующих журналов. В редакцию «Изобретателя и Рационализатора» (ИР), меня ввёл ировский журналист Игорь Крылов, где я впервые увидел, как работают технический редактор и художник-полиграфист, подержал в руках листы оригинал-макета и впервые «проиграл» в уме и на бумаге процесс прохождения рукописи от моего письменного стола до офсетной формы.

«Художник от слова худо…»

Школьный юмор

Тот же Игорь познакомил меня с первым моим художником Наташей Ерофеевой, которая тогда сидела в декретном отпуске дома на окраине Москвы в Бескудниково, она посоветовала пригласить в качестве технического редактора для клейки оригинал-макета свою старую напарницу Ирину Ткаченко из издательства «Связь». Вторая оказалась вполне профессиональной дамой, чего не могу сказать о первой. Но, поскольку, я не мог сказать художнице хорошо ли то, что она сделала, или плохо, я практически «проглотил» её предложения, т.е. принял без всякой критики, обложки к №№ 1 и 2 (а зря!)

Чтобы не отвлекаться в будущем от хронологического изложения, опишу свои соображения и «телодвижения» в области «видео-решения» Журнала.

То, что у Журнала, по Чехову, «всё должно быть прекрасно – и содержание, и бумага, и обложка», я понимал прекрасно. Однако, не имея ни воспитанного профессионального художественного вкуса, ни даже первичных навыков рисования, иметь быстрого суждения о работе художника не мог.

Пожалуй, наиболее осознанным был мой собственный выбор шрифтов: я бесповоротно остановился на современных шрифтах без засечек (типа гарнитуры Arial на современных компьютерах). Понял недопустимость «игры с гарнитурами» - наличия на одной странице двух-трех, а то и больше видов шрифтов, осознал необходимость соответствия кегля типу вёрстки страницы. Позже, когда появилась возможность заказывать компьютерную вёрстку, мне доставляло много удовольствия вычерчивать эскизы разных вариантов вёрстки. Но вот в отношении обложек моих «художественных ресурсов» явно не хватало. Пришлось искать художника-профессионала и довериться его вкусу. При невозможности заплатить нормальную цену, нашёл полубезработного художника-полиграфиста Виктора Киреева, с которым контактировал в его студии в подвале рядом с Ильинскими воротами в Москве. Для третьего номера он сделал эмблему, обложку и титул, которые и стали постоянными в Журнале. С позиций сегодняшнего дня, киреевские обложки я оцениваю на «четыре с минусом». Контакт с ним продержался до №11, когда он, видимо найдя более выгодную работу, резко поднял стоимость своих услуг. Денег, как всегда, не было, пришлось снова искать, – нашёл милую девушку Олю Теплицкую, к сожалению, непрофессионала, поэтому морда тигра на обложке следующего номера «улеглась» прямо на крышу «Волги». С Олей мы проработали до конца…

«Горек чужой хлеб,

И тяжелы ступени чужого крыльца»

Данте «Божественная комедия»

Следующей проблемой, вставшей в полный рост уже зимой 90-91 годов, стала проблема типографии. Нищий, я не имел в руках ни денег, ни бумаги, ни даже связей и тыкался, как слепой кутёнок, в самые разные двери со своей нелепой просьбой: «Бога ради, напечатайте в кредит, а я потом расплачусь». Наверно, таких дверей было не менее десятка. Отчётливо помню издательства «Молодая Гвардия» и «Связь», одну из типографий АН СССР у Бородинского моста, какое-то типографское НПО в районе Каширки в Москве, ВИНИТИ в Мытищах, литографию Балабановской спичечной фабрики, газетные типографии в Обнинске и Калуге. На меня смотрели с сожалением, как на блажененького.

«Вспомните, как много

Есть людей хороших,

Их у нас гораздо больше –

Вспомните о них»

Рязанов-Гурченко «Карнавальная ночь»

Помощь пришла, откуда не ждал. Член Совета Ассоциации Игорь Викентьев, знавший о моих мытарствах, рассказал о них своему приятелю тризовскому педагогу Анатолию Гину из Гомеля, а тот просто попросил своего близкого приятеля Рафаила (Рафата) Хамитова помочь мне – и состоялось!

Рафат, который был одним из первых предпринимателей Белоруссии и имел в Гомеле несколько промышленных и торговых предприятий, согласился не только оплатить типографские расходы, но и сам пристроил журнал в гомельскую типографию обкома БКП. В тот момент компартия ещё существовала, но уже вместо партийной литературы типография гнала водочные этикетки.

Судьба подарила мне воистину царский подарок, – она ненадолго свела меня с замечательным человеком. Интеллектуал, интеллигент до мозга костей, с прекрасным породистым лицом (он вёл свой род от средневековых булгар), с фигурой легкоатлета-десятиборца. К сожалению, наше знакомство прервалось из-за гибели Рафата в автокатастрофе, - на заработанные деньги он пригнал из Европы первую собственную машину, и, в первый же день обладания ёю, врезался в столб.. [7].

Литература к Части II

1. Фей В., В поисках идеального вещества « Журнал ТРИЗ» 1.№1. 90, сс. 36-40.

2. Он же, там же, 1. № 2, 1990, сс. 31-40

3. Герасимов В.М., Литвин С.С., «Зачем технике плюрализм» (развитие альтернативных технических систем путём их объединения в надсистему), «Журнал ТРИЗ» 1.1.90 (№1), сс11-25.

4. Злотин Б.Л., Зусман А.В., К вопросу о применении ТРИЗ в науке,

«Журнал ТРИЗ» 1.1.90 (№1), сс 45-54

5. Каплан Л.А., Аналогия как инструмент творчества, «Журнал ТРИЗ» 1.1.90 (№1), сс 41-42.

6. Мурашковска И., Мурашковский Ю.М., Искусство от слова «техника»,

«Журнал ТРИЗ» 1.1.90 (№1), сс 55-64.

7. Некролог Рафаэля Шафхатовича Хамитова «Журнал ТРИЗ» 3.4. 92 (№8), с. 103.

Вернуться к оглавлению К следующей главе